Где убили колчака. Золотой адмирал

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Александр Васильевич Колчак (4 ноября (16 ноября) 1874 года, Санкт-Петербург, Обуховский завод - 7 февраля 1920, Иркутск) - русский ученый-океанограф, один из крупнейших полярных исследователей конца XIX - начала XX веков, военный и политический деятель, флотоводец, действительный член императорского русского географического общества (1906 г.), адмирал (1918 г.), вождь Белого движения, Верховный правитель России.

Участник ряда полярных экспедиций 1900-1909 годов: Русской полярной экспедиции, Спасательной экспедиции 1903 года, Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. Награждён Императорским Русским географическим обществом Большой Константиновской медалью (1906 г.).

Автор фундаментального научного труда «Лёд Карского и Сибирского морей», теоретического труда «Какой нужен России флот», родоначальник теории подготовки, организации и проведения совместных операций армии и флота. Автор целого ряда научных статей и работ. Лектор Морской академии (1908 г.).

Участник Русско-японской войны, Обороны Порт-Артура. Во время Первой мировой войны командовал минной дивизией Балтийского флота (1915-1916), Черноморским флотом (1916-1917). Георгиевский кавалер.

Руководитель Белого движения как в общероссийском масштабе, так и непосредственно на Востоке России. На посту Верховного правителя России (1918-1920 гг.) был признан всеми руководителями Белого движения, «де-юре» - Королевством сербов, хорватов и словенцев, «де-факто» - государствами Антанты.

Верховный главнокомандующий Русской армией.

Верховный правитель России

Приход к власти в Сибири адмирала А.В. Колчака, принявшего звание Верховного правителя Российского государства и главнокомандующего русской армией, концентрация в его руках военной, политической и экономической власти дала возможность белым оправиться от поражений, понесённых ими в Поволжье осенью 1918 года. Противобольшевистское движение после омских событий стало более консолидированным, однако события не обошлись без потерь для него:
политическая база движения стала у;же. Таким образом, в результате событий 18 ноября 1918 года антибольшевистское движение трансформировалось в Белое движение.

Колчак надеялся, что под знаменем борьбы с красными ему удастся объединить самые разнородные политические силы и создать новую государственную власть.
Поначалу положение на фронтах благоприятствовало этим планам. В декабре 1918 года Сибирская армия заняла Пермь, имевшую важное стратегическое значение и существенные запасы военного снаряжения.

Если говорить о роли западных держав в приходе к верховной власти А.В. Колчака, то можно сказать однозначно: Антанта поддерживала Колчака, но выдвинули его отечественные, русские антибольшевистские силы.

30 ноября 1918 г. Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий адмирал А. В. Колчак издал приказ не только о восстановлении дня празднования в честь Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 26 ноября (старого стиля), но и расширении его значения, повелев:
Считать этот день праздником всей Русской Армии, доблестные представители которой высокими подвигами, храбростью и мужеством запечатлели свою любовь и преданность нашей Великой Родине на полях брани.

Расследование убийства Царской Семьи

Верховным правителем было организовано тщательное расследование дела о расправе большевиков с семьей Императора Николая II, поручено оно было опытному следователю Н.А. Соколову, который провёл кропотливую работу и на основе раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей установил время, место и обстоятельства трагедии, хотя останки убитых до отступления Русской армии от Екатеринбурга в июле 1919 года найти не успели в СССР была опубликована записка Ленина заместителю Троцкого Э. Склянскому для передачи по телеграфу члену Реввоенсовета 5-й армии, председателю Сибревкома И. Смирнову, которая к этому моменту была известна за границей уже 20 лет - с момента опубликования в Париже издания «Бумаги Троцкого»:

Шифром. Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Подпись тоже шифром.

1. Берётесь ли сделать архи-надёжно?
2. Где Тухачевский?
3. Как дела на Кав. фронте?
4. В Крыму?

По мнению ряда современных российских историков, эту телеграмму следует расценивать как прямой приказ Ленина о бессудном и тайном убийстве Колчака.

Историк И.Ф. Плотников отмечает, что в отношении А.В. Колчака дело большевиками изначально ставилось на неправовые рельсы, и при оценке личности, как политического противника, и как военнопленного. Историк В. Г. Хандорин обращает внимание на то обстоятельство, что решение о казни адмирала А. В. Колчака без суда было принято вскоре после официального постановления советского правительства от 17 января 1920 года об отмене смертной казни.
Пепеляев при этом перед расстрелом даже не был допрошен.

4 ноября 2004 года в Иркутске торжественно открыт памятник адмиралу А. В. Колчаку. Автор идеи и спонсор проекта С. В. Андреев, скульптор В. М. Клыков.
Фото Г. В. Коробовой

Задача данной статьи - выяснить, как заложена трагическая гибель адмирала АЛЕКСАНДРА ВАСИЛЬЕВИЧА КОЛЧАКА в его код ПОЛНОГО ИМЕНИ.

Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека".

Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.

11 26 38 62 63 74 75 87 93 104 122 123 137 142 159 162 163 181 191 203 232 238 241 251 275
К О Л Ч А К А Л Е К С А Н Д Р В А С И Л Ь Е В И Ч
275 264 249 237 213 212 201 200 188 182 171 153 152 138 133 116 113 112 94 84 72 43 37 34 24

1 13 19 30 48 49 63 68 85 88 89 107 117 129 158 164 167 177 201 212 227 239 263 264 275
А Л Е К С А Н Д Р В А С И Л Ь Е В И Ч К О Л Ч А К
275 274 262 256 245 227 226 212 207 190 187 186 168 158 146 117 111 108 98 74 63 48 36 12 11

275 = КОЛЧАК АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ.

К(ровоизлияние) (в п)ОЛ(ость) Ч(ереп)А+КА(знь)+(застре)ЛЕ(н) (в затыло)К+С(мертельное) (р)АН(ение)+(раз)ДР(облена голо)ВА+СИЛЬ(но)Е (кро)В(о)И(злияние) (в полость) Ч(ерепа)

275 = К,ОЛ, Ч,А + КА, + ,ЛЕ,К + С,АН, + ,ДР,ВА + СИЛЬ,Е,В,И, Ч,.

18 24 29 58 71 86 92 113 119 122 139 140 152 184
С Е Д Ь М О Е Ф Е В Р А Л Я
184 166 160 155 126 113 98 92 71 65 62 45 44 32

"Глубинная" дешифровка предлагает следующий вариант, в котором совпадают все столбцы:

(рас)С(тр)Е(л) + (зло)Д(еяние) + (гибел)Ь МО(зга)+(кровоизлияни)Е+(катастро)Ф(а)+(пул)ЕВ(ые) РА(нения) (го)Л(овы)+(скончалс)Я

184 = ,С,Е, + ,Д, + ,Ь МО, + ,Е + ,Ф, + ,ЕВ, РА,Л, + ,Я.

Код полных ЛЕТ ЖИЗНИ: 76-СОРОК + 96-ПЯТЬ = 172.

18 33 50 65 76 92 124 143 172
С О Р О К П Я Т Ь
172 154 139 122 107 96 80 48 29

"Глубинная" дешифровка предлагает следующий вариант, в котором совпадают все столбцы:

С(мертельн)О Р(анен) (в затыл)ОК П(ул)Я(ми) + (смер)ТЬ

172 = С,О Р,ОК П,Я, + ,ТЬ.

Смотрим верхнюю таблицу кода ПОЛНОГО ИМЕНИ:

26 = (сор)ОК; 74 = (сор)ОК ПЯ(ть); 93 = (сор)ОК ПЯТ(ь); 122 = (сор)ОК ПЯТЬ.

122 = (сор)ОК ПЯТЬ = УБИТ В УПОР
____________________________________
171 = 63-ГИБЕЛЬ + 108-РАССТРЕЛ

171 - 122 = 49 = В ГОЛО(ву).

Посмотрим, что нам скажет "ПАМЯТЬ ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ":

111-ПАМЯТЬ + 201-ИНФОРМАЦИОННОГО + 75-ПОЛЯ = 386.

386 = 275-(код ПОЛНОГО ИМЕНИ) + 111-РАССТРЕЛ В (упор).

386 = 184-СЕДЬМОЕ ФЕВРАЛЯ + 202-ГИБЕЛЬ АДМИРАЛА А.В.КОЛЧАКА.

386 = 172-СОРОК ПЯТЬ + 214-ВЫСТРЕЛ В ГОЛОВУ В УП(ОР); ЖИЗНЬ ЗАКОНЧИЛАСЬ; ПРОБОЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА.

386 = 172-ПРОБОЙ ГОЛОВНОГО... + 214-ПРОБОЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА.

01.08.2012

Красноармеец Ваганов: «Адмирала Колчака расстреливал я»

Я никогда не испытывал симпатии к адмиралу Александру Васильевичу Колчаку. Не люблю его и теперь, когда о нём много и восторженно пишут. Но так случилось, что обстоятельства, помимо всякого моего желания, дважды близко подводили меня к судьбе адмирала, и я имел редчайшую возможность сделать запись беседы с участником его казни - большевиком К.Д.Вагановым, обнаружил в архивах уникальные документы. Об этом и хочу рассказать.

Исповедь под дулом
Летом 1966 года я собирался в командировку. Перед самым отъездом мне дали на три дня книгу «Допрос Колчака». Она была выпущена в 1925 году в Ленинграде. История этой книги такова.
15 января 1920 года адмирал А.В.Колчак был арестован в своём поезде и стал пленником эсеровского Политцентра, затем был передан советской власти. Как и после ареста Николая Второго, предполагалось, что над Колчаком состоится всенародный суд. В Иркутске, где адмирал находился в заключении, была спешно создана Чрезвычайная следственная комиссия. Ей поручили вести предварительные допросы, а затем адмирала Колчака предполагалось отвезти в Москву.
Комиссию возглавляли будущий профессор истории К.Попов, а затем - председатель Иркутского ЧК С.Чудновский. Будущий профессор вёл большинство заседаний, которые стенографировались. Именно стенографические отчёты легли в основу будущей книги.
«Допрос Колчака» интересен прежде всего как автопортрет адмирала. Бывший Верховный правитель России немало успел за свои сорок шесть лет.
Революция застала Колчака в чине вице-адмирала и в должности командующего Черноморским флотом. Колчак был озабочен развалом вооружённых сил России, падением дисциплины, митинговостью вместо несения службы, хищениями и распродажей боевого оружия. Колчак не примыкал ни к одной партии. Когда Севастопольский Совет матросских и солдатских депутатов потребовал от адмирала сдать личное оружие (шла бессмысленная кампания по разоружению офицеров, которые продолжали служить на кораблях), Колчак в знак протеста на глазах сотен людей бросил с трапа в море свою золотую георгиевскую саблю…
Колчак считал: в революционной России применения его знаниям и опыту нет. Он поступил на службу в американский флот. Выяснилось, что за границей он тоже мало кому нужен. Адмирал через Приморье вернулся на родину.
Для объединения сил, которые могли бы противостоять большевистскому правительству, нужна была заметная нейтральная фигура. Колчаку предложили стать Верховным правителем России. Он согласился это принять.
Из многих сохранившихся документов известно, что режим, который установил Колчак, придя к власти, отличался жестокостью. Казнили не только тех, кто воевал на стороне большевиков. Предавали смерти «за сопротивление распоряжениям правительства [Колчака], за неявку в срок на службу, за членовредительство».
Роль военно-полевых судов исполняли офицерские «тройки». Арестованных расстреливали партиями по 40-50 человек, после чего составлялись «протоколы судебных заседаний» и выносились «приговоры». На самом деле «тройки» «судили» уже закоченевшие трупы.
С лица земли стирались деревни, если становилось известно, что жители недовольны политикой Колчака. Несчастных вешали, расстреливали, забивали палками, живьём закапывали в землю. Молчунов на допросах ждала дыба. Счёт жертвам шёл на сотни тысяч.
Знал ли об этом Колчак? Не только знал, но и поощрял. Сохранилась телеграмма, где адмирал требовал расправляться с непокорным ему населением «по-японски». Имелась в виду жестокость японского экспедиционного корпуса в Приморье. Известно, что японцы, среди прочего, додумались бросать живых людей в паровозную топку.
Не знаю, как скоро пришло бы экономическое благоденствие, если бы победил Колчак, но убеждён, что «1937 год» для России в случае победы адмирала наступил бы уже в 1920-м. От Приморья до западной границы были бы схвачены, осуждены и расстреляны все, кто боролся против белых. Верховный правитель жалости к человеку не ведал. Хотя «осечки» в этом тотальном терроре всё же бывали.
В 1919 году был схвачен колчаковцами и брошен в омскую тюрьму большевик Константин Попов. Когда по решению «тройки» за ним пришли, чтобы его расстрелять, Попов метался в тифу. Исполнители приговоров не стали трогать больного, чтобы не заразиться. Попов случайно остался жив, и его сделали следователем по делу Колчака.
…Книга «Допрос Колчака» обрывалась на полуфразе. В предисловии, а также комментариях я искал хотя бы намёк на то, как прожил последние часы адмирал, как он держал себя перед казнью. И натолкнулся на короткую информацию о В.Н.Пепеляеве (председателе совета министров в правительстве А.В.Колчака). «Вместе с Колчаком, - прочитал я, - он был арестован и заключён в тюрьму. По постановлению Иркутского ревкома Пепеляев был расстрелян одновременно с Колчаком. Умирал Пепеляев, как жалкий трус, моля о пощаде».
Как встретил смерть Колчак - об этом не было сказано ни слова.

Исполнитель приговора
Я приехал в Пермь записать беседу с Николаем Дементьевичем Вагановым. В 1905 году он был боевиком, состоял в дружине Александра Лбова. Пермский рабочий, Лбов вознамерился почти в одиночку воевать с самодержавием. Борьба вылилась в бесстрашные поединки с жандармами, в дерзкие захваты касс, где хранились большие суммы.
В 1966 году Николай Дементьевич Ваганов оставался последним здравствующим лбовцем. Ему было под восемьдесят. Мысль и память его часто давали сбой. При этом я подметил: он рассказывает далеко не всё из того, что помнит. В бесстрашном рабочем-террористе жил страх перед рабоче-крестьянской властью, за которую он боролся ещё 60 лет назад, когда её не было и в помине.
Когда я понял, что ничего существенного больше не услышу, я стал собираться. Ваганов видел, что я расстроен.
Уже в прихожей он с виноватой улыбкой сказал: «Знаете, у меня большое событие: в Пермь вернулся мой брат. Он долго жил в других городах».
Я пробормотал: «Очень рад за вас».
Мне хотелось поскорей уйти. Но теперь, когда я уже не спрашивал про Лбова, у Николая Дементьевича возникло желание обстоятельно со мной поговорить. Наверное, он был очень одинок.
- Брат недавно получил орден Ленина, - как бы вскользь бросил Николай Дементьевич. - За революционные заслуги. Наверное, вам было бы интересно самому с ним встретиться.
Но я уже ничего от этой семьи не хотел. На улице стояла жара, а в квартире все окна были задраены, как люки на подводной лодке. Было невыносимо душно. Я не мог дождаться, когда выскочу на лестницу.
Вероятно, Николай Дементьевич прочитал на моём лице нетерпение. Словно желая убедить меня, что я совершаю ошибку так быстро покидая его, он добавил, слегка посмеиваясь в остроконечные «вильгельмовские» усы:
- Вы знаете, а ведь мой брат расстреливал самого Колчака…
Мурашки пробежали у меня по спине. Всего несколько дней назад я сокрушался по поводу того, что в «Допросе Колчака» не было конца. И вот передо мной открывалась ошеломляющая возможность узнать от участника событий подробности казни адмирала. Наверное, не случайно эти подробности постарались скрыть составители и редакторы стенографического отчёта.
- Далеко живёт ваш брат? - не удержался и всё-таки спросил я.
- Близко, - добродушно ответил Николай Дементьевич. - Сейчас я ему позвоню и спрошу о вашем визите.
Константин Дементьевич Ваганов оказался улыбающимся крепким человеком с тёмными, не тронутыми сединой волосами. Он был значительно моложе своего брата и, несомненно, крепче его. На лацкане светло-серого костюма поблёскивал новенький орден Ленина на свежей муаровой ленте. Складывалось впечатление, что всё в этом доме новое и что для хозяина квартиры началась какая-то совершенно новая жизнь.
- Чем могу быть вам полезен? - спросил меня Константин Дементьевич. Он был рад моему приходу, и мне показалось, что, в отличие от старшего брата, он готов рассказывать очень долго.
- Это верно, что вы участвовали в расстреле Колчака?
- Было дело, - ответил он. - Было.
Лицо его стало менее оживлённым. Нужно думать, нелегко в конце жизни вспоминать, что ты участвовал в убийстве. А расправа вооружённых над безоружным всегда считалась убийством.
Когда Колчак захватил Пермь, Константин Дементьевич ушёл в подполье. На родине его хорошо знали. Ваганов перебрался в Иркутск. Работал под кличкой Смелый. Перед приходом советской власти участвовал в захвате иркутской тюрьмы.
В ночь с 6 на 7 февраля 1920 года приятели-красноармейцы пригласили его с собой. Зачем - сразу не сказали. Только в кузове грузовой автомашины сообщили шёпотом: «Едем расстреливать адмирала Колчака. Вероятно, каппелевцы захотят отбить адмирала по дороге или попытаются захватить тюрьму…»
Ваганов понял, что пригласили его не случайно. У него имелся опыт по захвату иркутской тюрьмы. Теперь опыт мог пригодиться для её обороны. Грузовая автомашина, которая неторопливо катила по заснеженным улицам в сторону тюрьмы, была предпоследним звеном в очень длинной цепи событий. Начинались они за несколько тысяч километров от Иркутска - в Москве.

Тайная война за трон?
Чрезвычайная следственная комиссия к ночи 7 февраля 1920 года закончить свою работу не успела. С формальной точки зрения на 15-й день после начала допросов Колчака оснований для вынесения приговора ещё не было. Их так и не собрали. Однако для комиссии это не имело значения, поскольку приговор должен был вынести Военно-революционный комитет города Иркутска.
Под предлогом того, что в Иркутске обнаружены тайные склады оружия (что соответствовало действительности), а на улицах будто бы разбрасывают листовки с портретом Колчака (что выглядело не очень правдоподобно), ревком принял постановление №27 от 6 февраля о расстреле Верховного правителя России и премьер-министра его правительства. Поздно вечером председатель ревкома вручил бумагу коменданту города для немедленного исполнения. Но ни комендант, ни ревком не знали, что на самом деле они исполняют тайный приговор, который единовластно вынесло Верховному правителю России одно совершенно штатское лицо. Лицу было 49 лет. Оно имело юридическое образование, свободно изъяснялось на нескольких языках и о себе сообщало, что зарабатывает на пропитание журналистикой.
Лицо носило костюм-тройку и имело привычку засовывать большие пальцы рук в проймы жилета на манер провинциальных портных.
Получив сообщение, что арестован адмирал Колчак, а также сведения, что Красная Армия со дня на день войдёт в Иркутск, «журналист» в костюмной тройке направил в Реввоенсовет 5-й армии телеграмму: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, пришлите специальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так [то есть казнили адмирала] под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. (Подпись тоже шифром. - Б.К.) Беретёсь ли сделать архинадёжно?»
Это был не только приказ, но и довольно тщательно продуманный сценарий. Телеграмма раскрывала механизм тайных террористических операций Ленина.
Долго считалось, например, что царская семья была расстреляна по инициативе и недомыслию руководителей Екатеринбурга; если бы не сохранилась телеграмма Ленина в Иркутск, можно было бы то же самое думать о руководителях Иркутска. На самом деле здесь был использован уже опробованный «сюжетный ход»: приказ отдаёт Москва, а моральная ответственность за его противозаконность возлагается на «местные власти».
В обоих случаях один и тот же почерк. Одно и то же коварство замысла. Один и тот же страх моральной ответственности.
Телеграмма Ленина свидетельствовала, что с первой минуты ареста адмирал был обречён на быструю и вероятно даже тайную смерть. Ленину долгий суд над Колчаком был не нужен.
Почему вождь пролетариата испытывал такое нетерпение? Чем ему мешал арестованный адмирал? В отличие от Колчака, Ленин долгие годы готовился к роли главы Российского государства. Октябрьский переворот не означал окончательной победы.
У Колчака же был реальный шанс занять место царя. Немалую роль играло и то, что Колчак захватил царское золото. Он щедро платил союзникам за оружие и другую помощь. Требуя быстрой - и тайной - казни Верховного правителя, Владимир Ильич собирался устранить последнего серьёзного претендента на российский престол, на высшую власть в стране. Через девять дней после пленения Колчака, 24 января 1920 года, в Иркутске стали выходить «Известия Иркутского военно-революционного комитета». То было совершенно безликое издание, но если, держа в руках подшивку, помнить, что в городе в это время находился Колчак, то читателю откроется бездна зашифрованной информации.
В приказе ревкома за №1 сообщалось, что и.о. командующего войсками Иркутска назначается Нестеров. Просто Нестеров. Без инициалов и указания прежней должности. Назначение мало что говорило, если не знать, что 23-летний штабс-капитан А.Г.Нестеров командовал двумя батальонами, которые осуществили захват бывшего правителя России.
Некто С.Чудновский стал комиссаром юстиции и председателем Чрезвычайной следственной комиссии. От читателей скрыли, что полное наименование комиссии было «…по делу адмирала А.В.Колчака». Не попала в газету и другая подробность, что комиссар юстиции, то есть правопорядка, по совместительству служит главой Иркутского ЧК и является членом губкома партии большевиков.
Должность коменданта города была пожалована Ивану Бурсаку, бывшему заключённому иркутской тюрьмы. Он участвовал в аресте Колчака и занимался розыском его министров.
Если помнить о высокопоставленном узнике, то становится понятным, отчего в «Известиях» в течение нескольких дней было опубликовано три постановления, которые касались деятельности местной… тюрьмы.
В первом говорилось: «Отпустить в распоряжение комиссара юстиции [то есть С.Чудновского] на расходы по содержанию Иркутской тюрьмы авансом (?) 500000 рублей». Второе постановление ревкома касалось кадровой политики: «В Иркутскую губернскую тюрьму требуются служащие на должность надзирателей на привитый оклад при готовой квартире. Для поступления обязательно иметь рекомендацию от социалистических организаций». Третье постановление ужесточало тюремный режим.
О том, что Колчак помещён в иркутскую тюрьму, «Известия» сообщать не стали. Вероятно, к 24 января новость устарела, но к персоне адмирала газета возвращалась довольно часто.
В заметке «Колчак в заключении» говорилось: «Члены ревкома посетили находящихся в иркутской тюрьме Колчака и Пепеляева. Колчак заметно похудел. Вид у него далеко не бодрый…» (далее газетная страница оборвана. - Б.К.)
Информация о том, что члены того же ревкома в качестве представителей Чрезвычайной следственной комиссии ежедневно беседуют с Колчаком по нескольку часов в день, в газету не попала.
Власти Иркутска, не зная о директиве Ленина, не торопились с казнью Колчака. Выжидал и Реввоенсовет 5-й армии. В движение всё пришло после нелепого ультиматума командующего 2-й белой армией генерала Войцеховского. Смирнов, председатель РВС 5-й Красной Армии, тут же сообщил Ленину: «Сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов… чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска; если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».
Секретная телеграмма Ленина и ответная депеша Смирнова были преступны - даже не с точки зрения абстрактного гуманизма, а с точки зрения законодательства Советской России. В первом номере иркутских «Известий» сообщалось: «Ревком объявляет о… постановлении Совета Народных Комиссаров Советской Республики об отмене высшей меры наказания к врагам народа - расстрела…» (Постановление от 17 января 1920 года. - Ред.)
Складывалась умопомрачительная ситуация, когда Председатель Совнаркома Ленин в обход постановления Совнаркома, которое он подписал, требовал применения им же запрещённой смертной казни.
Что судьба Колчака решена и никакого суда не будет, поняли в конце концов и в Иркутске. Сразу же началась подготовка общественного мнения. «В вагоне Колчака, - писала местная газета «Известия», - найдено много орденов, золотых и серебряных медалей и знаков, а также ценного оружия. Среди последнего находится и драгоценное оружие, полученное Колчаком от Японии».
Видимо, газете поручили написать о богатствах, которые награбил Колчак, однако такого материала журналист не нашёл. Ящики с орденами (адмирал щедро жаловал их своим сторонникам) под графу «награбленное» не подходили.
Между тем город лихорадочно готовился к возможному наступлению белых.
«Ревком постановил создать военно-революционный трибунал при штабе армии из трёх лиц». Здесь тоже создавались «тройки». Имена членов трибунала публично названы не были.
Не позже 5 февраля в ревком поступил приказ Смирнова, переданный по радио: «Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения советской власти в Иркутске настоящим приказываю… находящихся в заключении… адмирала Колчака, председателя совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить».
Так приговор, вынесенный лично Владимиром Ильичём в кремлёвском кабинете, через штаб 5-й армии, его Реввоенсовет, ревком Иркутска и штаб местного гарнизона достиг приятелей Ваганова, а затем стал известен и самому Ваганову.
Ни те, кто готовил казнь, ни те, кому поручили произвести расстрел, не знали, что Ленин заранее возложил на них вину за… исполнение своего приговора.

Мужество адмирала Колчака
Начала магнитофонной записи своей беседы с Вагановым я не нашёл - прошло столько лет. Хорошо, что сохранился хотя бы конец. Перескажу начало беседы, каким оно мне запомнилось.
Отряд прибыл в тюрьму во втором часу ночи. Здесь красноармейцев разделили. Одна группа осталась у ворот. Другая отправилась за Пепеляевым. Третья - за Колчаком. Ваганов присоединился к тем, кому поручили конвоировать адмирала.
Тюремное начальство было предупреждено. Группу без препятствий пропустили в здание. Какой-то служащий, возможно и сам начальник тюрьмы, провёл красноармейцев и чекистов по длинным коридорам. У камеры остановились. Примечательная деталь: народу собралось много, но двигались по коридорам очень тихо, словно робели и боялись разбудить обитателей этого здания.
У дверей одиночки, которую занимал Колчак, стоял надзиратель. По знаку своего начальника он вставил в скважину и повернул большой ключ. Замок сухо и гулко щёлкнул. Дверь открылась.
В камеру вошли Чудновский и Бурсак. Следом - Ваганов. Колчак сидел одетый, в шубе и папахе. Потом выяснилось: об этом позаботился предупреждённый заранее начальник тюрьмы.
Чудновский зачитал адмиралу постановление ревкома. Колчак не удержался:
- Как? Без суда?
Чудновский ответил ему витиеватой фразой о пролетарской мести.
Когда Колчак вышел из камеры, в коридоре было не протолкнуться. Помимо охраны набежали служители острога. Колчака взяли в кольцо, будто бы он ещё мог убежать. Конвоиры и тюремщики двинулись по длинным коридорам, со двора адмирала завели в тесное караульное помещение у ворот. Ваганов очутился с Колчаком наедине. Остальные сопровождающие предпочли побыть на воздухе.
В сторожке было натоплено. Адмирал расстегнул шубу. Ждали Пепеляева.
Пепеляев, в отличие от Колчака, не был готов к смерти. До последнего часа он надеялся, что останется жив. Ведь предполагался суд. Поэтому сборы Пепеляева, когда за ним пришли, потребовали большего времени, чем адмирала.
От волнения, которое уже трудно было скрыть, и жарко натопленной печки у адмирала пересохло во рту. Он попросил воды. В сторожке её не оказалось. Ваганов передал просьбу Колчака приятелям, которые оставались на улице.
Дальше я привожу воспоминания Ваганова так, как они сохранились на магнитофонной плёнке.
«…Притащили полное ведро воды, большую железную кружку. Поставили перед ним [Колчаком]. Он стал курить и пить. Курить и пить…
Он сидит, а я стою. Потом он обращается снова ко мне:
- Я хочу вас попросить…
- Пожалуйста, скажите, что вам надо.
- Я хочу вас попросить: если вы когда-нибудь где-нибудь встретите мою жену и сына, передайте им от меня благословление (так на плёнке. - Б.К.)
- Я сомневаюсь, что когда-нибудь они мне покажутся. Это одна сторона. А другая сторона… - Вообще-то я считал, что не нужно говорить ему что-нибудь неприятное (пояснил Ваганов мне. - Б.К.), и я сказал: - Если они встретятся, то я с удовольствием передам ваше пожелание, но я сомневаюсь в этом.
И на этом мы закончили разговор.
Прошло некоторое время… И мы вдруг услышали шум. Ведут Пепеляева.
Пепеляев - человек совершенно другого покроя: слабый, низенького роста, очень толстый. Два-три шага шагнёт - и падает на колени, хватает за ноги ведущего, целует ему сапоги и кричит:
- Спасите мне жизнь! Спасите мне жизнь! Я всё сделаю для советской власти (Ваганов в этом месте засмеялся. - Б.К.) Только спасите!
Его подымают и тащат дальше. Вот так и вели. Не так уж велико было расстояние, но вели долго. В конце концов подвели уже к выходу [из тюремного двора]. Я (?) услышал этот шум и распорядился, чтобы ребята выводили Колчака. Окружили они Колчака, вывели.
В это же время подошла охрана с Пепеляевым и наши сопровождающие и чекисты. Вывели [осуждённых] за ворота, объединили их и охрану…
Пепеляев тут же подошёл к Колчаку, они поцеловались, и их повели дальше.
- Они говорили что-нибудь друг другу? - спросил я Ваганова.
- Нет, не говорили. Только поцеловались - и пошли дальше.
Мы их отвели от тюрьмы по Ушаковской… примерно сажен, может быть, полтораста - двести… Там была гора. На горе - кладбище… Под этой горой мы их поставили. Там начинался посёлок рабочих. Довели до этого места, поставили их и объявили. Объявлял… Забыл сейчас фамилию. Потом скажу.
Объявлял комендант города (Иван Бурсак. - Ред.) И постановление о расстреле объявлял он и предупредил их, что им разрешается, если они захотят, что-нибудь сказать: «Говорите, будем слушать. Если пожелаете молиться - пожалуйста, молитесь. Не хотите - настаивать (?) не будем».
Колчак ответил:
- Я неверующий, молиться не буду, - и сложил руки на груди.
(На самом деле А.В.Колчак был человеком религиозным. В последней записке к А.В.Тимирёвой (о Тимирёвой речь впереди) есть такие слова: «Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием». Вероятно, перед казнью адмирал не захотел молиться при всех.)
Пепеляев после этого объяснения Бурсака упал на колени, стал молиться, причитать, говорить такие выражения: «Ах, мать, зачем ты меня родила! Вот моя участь - меня расстреляют. Зачем ты меня родила? Такое мне выпало несчастье!» Так он читал молитвы всякие примерно минут пять - десять, не больше. А Колчак стоял примерно сажени три-четыре от него и молчал. Руки у адмирала Колчака были сложены на груди.
Пепеляев читал, читал, потом подошёл к Колчаку. Я стоял как раз по левую сторону отряда - взвод был охраны. И Бурсак стоял с левой стороны. Я стоял с ним рядом. А Касаткин и Чудновский с правого конца стояли.
Бурсак скомандовал:
- Взвод!
Все вскинули винтовки. В руках у меня была винтовка. Я тоже вскинул.
(В этом месте своего рассказа Ваганов слегка смутился. Плёнка донесла его виноватый смешок. - Б.К.)
Раздалась команда: «Пли!» Мы выстрелили. И они оба упали.
- Колчак так и стоял, сложив руки на груди? - спросил я Ваганова.
- Так и стоял.
Бурсак решил подойти посмотреть, в каком они состоянии. Пошли. И я пошёл с ним, естественно.
Подошли к Колчаку. Колчак ворочается телом и ещё дышит. А Пепеляев не ворочается и не дышит.
Бурсак вынул кольт и в голову Колчаку выстрелил. Тот перестал ворочаться.
Я посмотрел на взвод, в каком он состоянии. Вижу - мои товарищи, которые меня пригласили, уже садятся в машину.
Я тоже сел в машину, и мы уехали.
- Их даже не похоронили - Колчака с Пепеляевым? - спросил я Ваганова.
- Нет.
- Просто кинули?
- Нет, не кинули! На следующий день объявили: в связи с тем, что не было приготовлено могил - зима, всё замерзло, - они [Бурсак и его подчинённые] решили бросить убитых в прорубь. И написали, что бросили в прорубь Ангары.
Так ли это было, не так ли, судить трудно. Написали именно так.
- Теперь скажу вам два слова относительно его, Колчака, жены и сына, - продолжал Ваганов. - Они ехали вместе с ним в поезде. При аресте не всех арестовали едущих, а этих совсем не тронули. Им удалось пробраться в Китай».
На этом кончается запись.

Что же нам дали воспоминания Ваганова?
Рассказ Ваганова взломал стену секретности, которая была умышленно возведена вокруг обстоятельств казни А.В.Колчака. Те, кто его убивал, и те, кто готовил книгу «Допрос Колчака» (там и здесь участвовали одни и те же люди!), сделали всё, чтобы утаить от общественности, что Колчак принял смерть достойно. Если бы эти подробности сделались известны в то время, они бы усилили притягательность и жертвенность личности Колчака. А эти чувства способны были стать «материальной силой» для продолжения борьбы.
Рассказ Ваганова содержит и много другой ценной информации. Так, становится совершенно очевидным, что была чётко выполнена одна из главнейших директив Ленина - свалить вину за решение о казни на «местные органы».
Главным лицом во время расстрела стал комендант Иркутска Бурсак, хотя на церемонии казни присутствовали председатель ЧК и, вероятно, председатель ревкома и начальник гарнизона, но они пребывали в полном смысле в тени. В эту ночь вся власть якобы перешла к самому незначительному лицу - коменданту города, а кроме него ещё и к начальнику тюрьмы. Можно предположить: если бы понадобилось найти «виновных», эти двое понесли бы наказание за «самовольный» расстрел.
Догадывался ли Бурсак, какую роль он играет? Вероятно, догадывался, потому что и он постарался проявить максимум великодушия в тех пределах, которые были ему подвластны. Он предложил Колчаку и Пепеляеву помолиться и терпеливо ждал, пока Пепеляев закончит свои сетования на несчастную судьбу. Предложил Бурсак выслушать и предсмертную речь. Поскольку Бурсак в эту ночь отвечал за всё под суровым взглядом своего начальства, то после залпа он сам подошёл к упавшим на землю Колчаку и Пепеляеву, сам прекратил мучения адмирала, который «ворочался».
Примечательны ещё два штриха. После залпа Ваганов пошёл вместе с Бурсаком. Времени это заняло от силы две минуты, но за этот срок взвод был уже погружён на автомашину. Начальство очень спешило - спешило прежде всего убрать взвод, чтобы поскорее завершить вторую часть операции - тайно убрать тела казнённых, сделать их недоступными для близких и их сторонников.
Любопытно, что шесть лет спустя, то есть после выхода «Допроса Колчака», были опубликованы воспоминания Ивана Бурсака. Что же он написал?
Он сообщил, что при аресте адмирала именно ему был передан пистолет Колчака (эти свидетельства оспаривает один из биографов адмирала), обстоятельно рассказывает, как готовилась казнь. И совсем мало - о самой казни. Он пишет, что будто бы предложил Колчаку завязать глаза, а тот отказался.
Предложил ли он то же самое Пепеляеву, об этом в мемуарах ни слова. И умалчивает, что позволил осуждённым помолиться и произнести прощальную речь.
Бурсак не упоминает о том, что пристрелил раненого адмирала. Есть в его воспоминаниях и деталь, которая не появляется больше нигде.
«После залпа, - пишет Бурсак, - оба падают. Кладём трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь…»
Бурсак не говорит: «Солдаты кладут трупы на сани». Он ясно даёт понять, что они, руководители расстрела, члены ревкома, делают это своими руками, никому больше не доверяя. Ещё Бурсак ставит себе в заслугу, что именно он начертал «от руки чернилами», что приговор приведён в исполнение «7 февраля в 5 часов утра в присутствии председателя Чрезвычайной следственной комиссии, коменданта города Иркутска и коменданта Иркутской губернской тюрьмы».
В воспоминаниях Ваганова бросаются в глаза две кажущиеся несообразности.
Первая состоит в том, что жена адмирала Софья Фёдоровна Омирова и их девятилетний сын Ростислав в момент ареста не были с ним в одном поезде. Следовательно, их никто не отпускал на волю и у них не было необходимости бежать из Сибири в Китай. Семья адмирала давно жила во Франции. Колчак поддерживал переписку с женой и сыном через французское посольство.
Однако эта ошибка в воспоминаниях Ваганова легко объяснима: не желая вводить в заблуждение, он простодушно пересказал мне то, что слышал сам.
В этой связи уже серьёзной несообразностью выглядит просьба Колчака передать «благословление» жене и сыну. Ведь адмиралу было очевидно, что Ваганов, один из многих миллионов рядовых Красной Армии, вряд ли в скором времени попадёт в Париж. На что же рассчитывал Колчак, передавая это послание?
На молву. Он знал, что его гибель привлечёт внимание. Участники казни хотя бы полушёпотом будут рассказывать, как всё происходило. Сведения рано или поздно станут достоянием союзнической разведки, дипломатов и журналистов. Так или иначе, информация достигнет Парижа.
Колчак понимал, что он уже принадлежит русской истории. Эту убеждённость чувствовали и члены Чрезвычайной комиссии. К.Попов писал, что адмирал давал свои показания «не столько для допрашивающей власти, сколько для буржуазного мира…».

Тайная любовь адмирала
Ваганов был отчасти прав, когда рассказывал мне, что в вагоне своего литерного поезда Колчак ехал не один. Среди сорока человек сопровождающей его свиты была Анна Васильевна Тимирёва.
Колчак был старше Анны Васильевны ровно на двадцать лет. Сначала это было давнее светское знакомство: муж Тимирёвой тоже носил погоны адмирала.
В конце жизни Анна Васильевна призналась, что при самой первой встрече ею и Колчаком овладела «мгновенно вспыхнувшая любовь», но обстоятельства разлучили их на несколько лет, пока они снова не встретились уже в Гражданскую. Тимирёва решительно порвала со своим прошлым и стала повсюду следовать за адмиралом.
Долгое время роман их оставался тайной для окружающих. Даже тем, кто близко знал Колчака, было трудно представить, что этот аскет с некрасивым, напряжённым и слегка презрительным лицом, Верховный правитель России, который ежедневно разрабатывает планы боевых операций, ведёт сложные дипломатические переговоры и подписывает всё новые указы о применении смертной казни, бывает заботлив, нежен и пылок с юной Анной.
Лишь незадолго до ареста, когда Колчаку стало очевидно, что как политик и полководец он потерпел полное крушение, он предложил Тимирёвой перебраться к нему в вагон. Колчак и Тимирёва впервые на короткий оставшийся им срок поселились под одной крышей. По иронии судьбы, крыша оказалась вагонной. За тонкими стенками купе круглые сутки толклось несколько десятков человек.
Когда эшелон адмирала был остановлен и в вагон вошёл Нестеров со своими солдатами, Колчак и Тимирёва находились в одном купе.
«…Она держала руки Александра Васильевича в своих, настаивая, что они пойдут в тюрьму вместе. Они шли под конвоем… по льду Ангары… скользя и поддерживая друг друга», - рассказывал Леонид Шинкарёв, автор книги «Сибирь: откуда она пошла и куда она идёт», со слов самой Анны Васильевны. Ему выпало с ней встретиться и беседовать в 70-х годах.
Почему же Колчак не передал своего благословения и Тимирёвой? Ведь эту просьбу Ваганов сумел бы выполнить быстро - через тех своих приятелей, которые пригласили его на казнь.
Ответ довольно прост. «Колчак, - удивлялся К.Попов, - очень нервничая, всё-таки проявил большую осторожность в своих показаниях, он остерегался малейшей возможности дать материал для обвинения отдельных лиц…» В первую очередь его заботила судьба Тимирёвой.
На допросе в Чрезвычайной комиссии адмирал заявил, что женат формальным браком, имеет сына. Попов его спросил:
- Здесь добровольно арестовалась госпожа Тимирёва. Скажите, какое она имеет отношение к вам?
- Она - моя давнишняя хорошая знакомая… Когда я ехал сюда [в Иркутскую тюрьму], она захотела разделить участь со мной.
- Она не является вашей гражданской женой? - снова спросил Попов.
- Нет, - ответил Колчак и опять повторил, что его законная жена - Софья Фёдоровна Омирова.
Отречение выглядело наивно. Находясь в заключении, Тимирёва писала начальнику тюрьмы: «Прошу разрешить мне свидание с адмиралом Колчаком. Анна Тимирёва. 16 января 1920 года».
Свидания им разрешили. Каждый день они гуляли вместе по тюремному двору, но в протоколе допроса - документе юридическом - Колчак заявлял, что Анна Васильевна является для него просто старой хорошей знакомой.
В последней записке, перехваченной чекистами, Колчак сообщал: «Я только думаю о тебе и твоей участи - единственно, что меня тревожит. О себе не беспокоюсь - ибо всё известно заранее… Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя».
После официального отречения от Тимирёвой на допросе Колчак не считал возможным передать ей что-либо открытым текстом через деликатного, но малознакомого Ваганова. Мелькнувшая в одной из книг о Колчаке фраза, будто бы произнесённая адмиралом, когда за ним пришли, чтобы вести на казнь: «Могу ли я попрощаться с госпожой Тимирёвой?» - не подтверждается ни документально, ни логикой обстоятельств.
Предосторожность адмирала оказалась тщетной. Узнав о расстреле любимого человека, Тимирёва, продолжая находиться в тюрьме, потребовала выдать ей тело Колчака для захоронения, чем вызвала замешательство у властей предержащих. С испугу они ей солгали, что «тело Колчака погребено и никому выдано не будет». Подписал сообщение всё тот же К.Попов.
…Если бы в ночь казни Колчака была возможность выбора (как в момент ареста), Анна Васильевна не колеблясь пошла бы с адмиралом и на расстрел. Таков был характер этой женщины. Такой была её любовь к своему избраннику.
Однако Анна Тимирёва осталась той ночью жива. Позднее чекисты расстреляли её единственного сына.
А сама она провела в лагерях тридцать семь лет. Это пример сверхчеловеческой выносливости, которую придала этой женщине неувядающая любовь. До последнего мгновения жизни она сохранила нежность и благодарность к Колчаку за короткое «военно-полевое» счастье.
А жена Колчака Софья Фёдоровна Омирова умерла в Париже в 1956 году, она пережила своего мужа на 36 лет.

Моя вина перед Анной Васильевной
В те давние уже времена я мало что знал о Колчаке и совсем ничего не ведал о Тимирёвой. Перечитав после возвращения из Перми «Допрос…», я снова встретил упоминание об Анне Васильевне, которое оставило меня равнодушным.
Этим объясняется мой нелепый проступок, который относится к 1968 году. В Центральном Доме литераторов шло заседание комиссии по приключенческой и научно-фант

«Частный корреспондент» публикует главу из романа «По царскому счёту, или Уметь профессионально жить и умереть».

Впервые о «белом» адмирале я услышала в нежном возрасте от одного из асов колчаковской контрразведки, служившего ещё в контрразведывательном отделении Главного Штаба старой армии. После поражения остатков Восточной армии в Приморье осенью 1922-го он остался в «совдепии» и последние сорок с лишним лет жил по «легенде».

Фигура Александра Васильевича Колчака не лишена определённого обаяния, острее всего чувствующегося именно сегодня. Случайных блокбастеров не бывает - появление фильма, подобного «Адмиралу», всегда свидетельствует о глубинном социальном запросе на подобный тип героизма. Образ «хорошего человека», волею судьбы и в силу собственного чувства долга оказавшегося на «плохом месте», вынужденного проводить непопулярную политику и совершать действия, идущие вразрез с его личными желаниями и целями, сейчас активно эксплуатируется, в частности, применительно к фигуре нынешнего президента

В своё время, будучи офицером контрразведывательного отдела при Штабе Верховного Главнокомандующего он читал письменный отчёт друга-коллеги о последнем этапе проведённой отделом операции и слышал развёрнутый комментарий, а спустя годы рассказал мне.

На мою долю выпало самое лёгкое: вспомнить подробности и, придав литературную форму, заложить в компьютер.

Они хотели провести показательный судебный процесс - не революционную месть, не большевистский самосуд, не расправу язычника над врагом. Чтобы не повторилось, как с царской семьёй!

Не для своих старались - для Запада. Чтоб, как положено, у приличных людей!

Только не получилось: суда над Колчаком не было. А было исполнение приказа Иркутского Временного Революционного Комитета по согласованию с Москвой - о расстреле.

Нервы у местных сдали: «каппелевцы», назвавшие себя так в память погибшего командира, теперь под командованием генерала Войцеховского, выставившего ультиматум освободить Верховного правителя адмирала Колчака и арестованных с ним, обогнув Байкал, наступали с востока, в Иркутске всячески проявляло себя антибольшевистское подполье.

Тогда и произошёл срыв: решение принял местный большевистский военно-революционный комитет при поддержке командующего 5-й армии Смирнова, и, конечно, с одобрения центрального правительства большевиков.

Не удалось одно - постарались другое: устроить показательный расстрел.

С обвинительным заключением, которое прерогатива только суда.

Пока читали слова , адмирал в шинели с поднятым воротником и на морозе в фуражке, как будто всё происходившее его не касалось, - знал приговор, который не мог быть иным , - разглядывал стоявших в оцеплении.

Когда «красный» начальник закончил чтение вслух и назвал «расстрел», Колчак произнёс «я хочу закурить!» и, не дожидаясь разрешения или отказа командовавшего расстрелом, направился к оцеплению.

Закурить не найдётся? - спросил он у стоявшего неподалёку красноармейца, а тот вместо ответа передал винтовку соседу, полез за пазуху и достал портсигар.

Один из старых портсигаров Колчака .

На помятом, не чищенном серебряном дне лежали несколько самокруток и слева сбоку, убранная под козырёк и прижатая к стенке для надёжной сохранности, как самая большая реликвия, одна папироса.

Можно? - спросил адмирал, показав на неё, и, не выпуская портсигар из рук, красноармеец кивнул головой.

Замёрзшими пальцами с запёкшейся кровью на разбитых костяшках Александр Васильевич попытался достать из-под загнутого козырька спрятавшуюся папиросу, и солдат, чтобы помочь, на шаг вышел из строя. Низко склонившись над портсигаром, адмирал тихо, чтобы услышал только стоявший рядом, выдохнул:

Простите меня и прощайте!

В линии оцепления в шинели красноармейца находился Генштаба полковник, офицер контрразведывательного отдела при Штабе Верховного Главнокомандующего Ромадин.

Его, Колчака, Штабе.

Один из тех офицеров, которые вместе с полковником Алмазовым приехали во Владивосток, а потом сопровождали его, Колчака, при переезде в Омск.

Один из тех, кто организовал и совершил военный переворот в Омске и поставил его, Колчака, Верховным правителем.

Тот самый, кто на станции Верхнеудинск проник в адмиральский вагон, окружённый вооружёнными чехами, и предложил ему операцию по освобождению. Тот, которому он, Колчак, отказал: не хотел многочисленных жертв ради лично себя.

Какой-то бывший по соседству с Ромадиным солдатик поднёс огонь, и, затянувшись, чтобы папироса зажглась, и с благодарностью кивнув ему головой, адмирал спокойно пошёл назад - к расстрелу.

Взглянув на команду, которая ждала приказа, сам встал на нужную точку и рукой отдал команду стоящему впереди оцеплению, чтобы вышли из зоны огня.

Вчерашние крестьяне из центральных губерний, силой согнанные в Красную армию, без слов поняли морской сигнал и сами, не дожидаясь команды своего начальства, раздвинулись в стороны, оставив пространство перед адмиралом.

В лёгком морозном тумане за невысокими деревьями явился другой берег Ангары с куполами Знаменского монастыря справа, а ещё намного правее совсем далеко, где после излучины река выпрямляется, закрытая сейчас от взгляда громадным католическим собором колокольня Харлампиевской церкви: там шестнадцать лет назад он венчался, - и адмирал перекрестился.

Приготовиться! - выкрикнул командовавший расстрелом главный иркутский большевик Ширямов, и за спиной адмирала клацнули затворы.

Повернись лицом! Я тебе говорю! - нервно закричал вчерашний слесарь, который никогда не командовал воинскими подразделениями, а опыта на расстрелах пока не набрался.

Всё впереди!

Так же выпрямившись, как в строю, адмирал спокойно повернулся на 180 градусов и встал, исполнив распоряжение.

По врагу революции огонь! - чуть взвизгнув от напряжения, крикнул Ширямов, и в паузу между последним словом и вылетом пули, Колчак быстро развернулся и оказался спиной к стрелявшим.

От выстрела Верховный правитель России покачнулся, по инерции сделал шаг вперёд и опустился на покрытую снегом, как одеялом, землю.

Словно заснул, обнимая её, родную! Которую так любил, и потому выбрал море. Чтобы при возвращении к ней, земля чувствовала его любовь.

Её предатели выстрелили в спину. Как убийцы.

Затем последовало продолжение: чтение приговора и расстрел Председателя Совета Министров Пепеляева и двух чиновников. Сначала те сильно нервничали, но адмирал показал, как нужно вести себя на расстреле, и они повторили, развернувшись и упав лицами в снег.

Потом расстреляли торговца-китайца, которого обвинили в шпионаже в пользу «белых». Фактически за то, что плохо говорил по-русски.

В китайском языке не существует слова «нет», а потому на все вопросы следователя подозреваемый отвечал «да».

Выполнив своё назначение, начальство в сопровождении расстрельной команды покинуло территорию, оставив на месте оцепление и тела.

Потом, как положено, собрали оружие, и, пока не поступила команда «стройся!», солдаты из оцепления сбились в группы на перекур.

Ромадин достал и открыл портсигар, вроде как, собираясь закурить, а стоявший рядом красноармеец протянул руку, и кивком головы хозяин разрешил взять самокрутку. За этой рукой последовали другие, и через минуту старый колчаковский портсигар был пуст.

Да, уж, эти генералы! - затянувшись дымом от самокрутки, в которой было больше травы, чем табака, сказал один из курильщиков. - Всегда так: последнюю папиросу у солдата заберут!

И остальные товарищи его поддержали.

До расстрела, во время и после Ромадин время от времени ловил на себе взгляды командира роты, стоявшей в оцеплении.

Поздней ночью накануне расстрела к тому в комнату при казарме, преодолев все кордоны, пришли три человека: двое постарше и один - совсем молодой.

Когда разбудили, то, сев на койке, спросонья не мог понять, что происходит, особенно когда сразу потребовали, чтобы сегодня рано утром провёл их на место будущего расстрела, а потому тут же ответил:

Двоих, тех, которые немолодые, знал с детства - выросли на одной улице, а парня видел впервые.

Как вы здесь оказались? - спросил он и не получил ответа.

Откуда знают, что его рота встанет в оцепление, если в курсе только трое, включая его самого, спрашивать даже не стал. Чтобы не казаться придурком.

Всё равно не ответят.

Нам нужно, чтобы ты взял нас на расстрел! - твёрдо повторил друг детства, и командир роты отказал, резко качнув головой.

В этот момент сидевший посерёдке молодой издал резкий звук и тут же получил от соседа локтем тычок в бок - чтобы не храпел.

Во время разговора старших он, туповатый деревенский парень, почти всё время спал и посапывал, периодически падая на кого-то из пришедших с ним и получив пробуждающий лёгкий удар, просыпался, чтобы осоловелыми глазами осмотреться, не понимая, куда попал и что здесь делает, и вызывая пренебрежение к себе у «красного».

Зачем нужно было тащить с собой?!

Начальство, небось, удивится, когда узнает, что твой родной брат служит сотником у генерала Войцеховского! - спокойно высказал предположение другой бывший соучастник по детским играм.

Интервенты пришли в Сибирь к Колчаку, соблазнённые обещанным им золотым запасом России, захваченным белогвардейцами, обещанными территориальными уступками, фактически разделом страны, бесконтрольным доступом к природным богатствам. А когда золотой запас был вывезен за океан, а М.В.Фрунзе нанёс колчаковщине смертельный удар, союзнички бросили адмирала и, захватив всё, что можно было захватить, бежали за океан. Из-за этого и случилась главная трагедия Александра Колчака.

Действительно, брат служил у «белых», и «красный» командир знал это и скрывал.

Он молчал, потому что лучше других понимал, чем ему грозило оповещение начальства, а в том, что эти сделают, не сомневался.

Я не могу взять троих! - сквозь зубы выдавил он из себя.

Двоих! - приказал бывший друг, и командир качнул головой.

Одного! Вот этого! - процедил он и, показав на соню-засоню, у которого от сладкого сна приоткрылся рот, а в углу собралась слюна, со злостью предупредил:

Если хоть что-нибудь попытается сделать , тут же застрелю!

От сильного тычка спавший приоткрыл коровьи глаза и, глянув на сидевшего напротив «красного», но, обращаясь ко всем, заспанным голосом спросил:

Ну, всё порешили?

Через два часа, … чуть пораньше, до подъёма, … приходи сюда - караульному скажешь: Степашин из 9-й роты отправил ко мне… Форму дам сейчас - приказано в шинелях: чтобы все выглядели одинаково…

Конечно, полушубки у всех разномастные и без нашивок: поди разберись, кто есть кто!

Запомнишь - «Степашин, 9-я рота»?!

Запомню! - ответил парень. - Я сам - Игнашин… 99-го…

Выглядел немного постарше, но кто его знает?! Во всяком случае, не отличается от служащих под его началом! Не побеги к «белым», то мобилизовали бы «красные».

И на всякий случай командир повторил:

Если что-то замечу, застрелю своими руками!

Очевидно, смертельная угроза подействовала, и парень на минуту проснулся, а потому осмысленно и молча кивнул головой, но тут же снова закрыл глаза и задремал.

В первый и последний раз сделаю! - почти скрежеща от злости зубами, сказал «красный». - А потом хоть убейте!

По рукам! - отозвался друг детства. - Моё слово знаешь!

А всё-таки, как вы сюда прошли? - снова поинтересовался хозяин, и на мгновенье ему показалось, что из-под полуприкрытых век сидевшего напротив сверкнула сталь, а потом понял, что ошибся: когда глаза полностью открылись, на него смотрел самый тупой взгляд, какой в жизни видел, - но взявшимся неизвестно откуда животным чутьём ощутил: если б отказал, то убили бы.

Так же тихо, как и прошли сюда.

Красному командиру ни в тот момент, ни позже как-то не пришло в голову, что участвовал в представлении, достойном великих творцов, потому что оно стало продолжением жизни: по пьесе, сочинённой, конечно, талантливым драматургом, в которой, подобно опытному режиссёру, распределил и срепетировал роли, а потом так же, как профессиональный дирижёр управляет оркестром, давая знак инструменту вступать, через падание и храп руководил обыкновенными казаками-станичниками, не имевшими опыта в переговорах, сидевший прямо напротив сонный придурок.

Конечно, до и после расстрела белогвардейской вражины «красный» командир не знал, что Ромадин ни на минуту не выпускал его из поля зрения: если что-нибудь в действиях того покажется подозрительным, то, подскочив сзади, почти вплотную, нанесёт в определённую точку без замаха короткий закрученный удар по восходящей. Мгновенное кровоизлияние в мозг. А убивать и не стоит: зачем брать грех на душу?! - всё равно не выживет! А если выживет - пусть много и часто благодарит Бога!

Главное, чтобы молчал и не показал на Ромадина!

Преподаватель-японец, один из трёх десятков учителей, которые работали с их группой, очевидно, догадываясь, кто его ученики, не тратил время на восточную философию, а все два года, пока они обучались под его руководством, основное внимание уделял отработке смертельных ударов в точки тела врага, доведя действия учеников до автоматизма.

Он учил их драться одному против нескольких и побеждать. И ещё обучал, как оказать помощь раненному напарнику и привести его в рабочее состояние, чтобы мог передвигаться. Чтобы не оставлять раненого.

Он много чему их научил и готов был заниматься и дальше, даже бесплатно, о чём заявил на экзамене по окончании своего учебного курса представительной комиссии, когда они демонстрировали, чему научились.

Достаточно! У них всегда при себе будет огнестрельное оружие! - ответил зампредседателя комиссии, и японец понял.

Он повернулся к группе и сказал:

Вы - мой лучший ученик!

И, сложив по-японски руки, поклонился им. В ответ они, как один, наклонили головы. В благодарность.

Их преподаватели были разными как по возрасту, так и по специальностям, и никто из них не знал, кого и для чего готовил.

Специалист-токсиколог считал, что читает курс военным фельдшерам, и был удивлён, когда начальство попросило уделять больше внимания приготовлению ядов. Профессор - специалист по радиотехнике, рассказывая о беспроволочном телеграфе и новейших достижениях в своей области, полагал, что преподаёт военным, которые повышают квалификацию в области связи, и удивился малочисленной группе, но потом, очевидно, объяснил себе интеллектуальной ограниченностью военного командования.

Только кадровые военные понимали, кого и чему они учат: стрелять из револьвера из любого положения, попадая точно в «яблочко», или наездничать, применяя джигитовку со стрельбой, - необходимо в первую очередь их же коллегам. Для нападения и для обороны.

После вручения их группе дипломов об окончании Николаевской академии начальник академии на прощание им сказал:

Вы - золотой запас русской армии... Не резерв, а ежедневно сражающийся!

Ромадин любил своё ремесло, и оно ему шло.

Только сейчас он об этом не думал. Как и о том, что сделает после падения «красного» на снег: отбиться от шестерых для него не проблема! Тоже натренировали - пять сокурсников плюс учитель. Если же не удастся уйти, выдернет из металлического цилиндра притёртую пробку и быстро закинет в рот облатку с цианистым калием, - одну из двух, спрятанных там.

Сейчас ни о чём не думал: мозг сам перерабатывал фиксированные глазами, ушами и каждой клеткой ромадинского тела сведения, чтобы потом отдать приказ ремеслу, которое, выбрав оптимальное решение, направляло доведённые до автоматизма действия.

Команда на построение для отвода почему-то задерживалась.

Тела оставались лежать - похоронная команда всё не приступала к обязанностям.

Стоявший с краю группы красноармейцев, Ромадин спиной почувствовал взгляд на себе, но оборачиваться не стал.

Подойди сюда! - позвал кто-то, очевидно, его, но Ромадин не обернулся: мало ли кого зовут!

Нужно помочь! - обратился к нему тот же голос, подойдя ближе и встав прямо перед ним. - Я - начальник похоронной команды, и мне не хватает людей! С твоим командиром договорюсь! А пока хожу, распорядись, чтобы начали выносить тела - возы слева, за деревьями!

Парень производил впечатление шустрого, в отличие от медленно соображающих крестьянских детей, - наверно, помощник приказчика. И в организации дела поможет.

У начпохкома действительно возникли большие сложности: сначала, рано утром, начальство приказало тела расстрелянных отправить под лёд на Ангаре, и выделило людей рубить полыньи, и полыньи подготовили, а часть людей забрали, оставив шесть человек, чтобы утоплять, - больше-то и не требуется!

Перед самым расстрелом начальство передумало, и поступил новый приказ: закопать подальше от города, чтобы никто не знал место, и, в первую очередь, чтобы случайно не всплыли и не возбудили местное население. Только к этому времени все рубщики были уже распределены на другие работы, и копать промёрзшую землю для пяти шестерым будет трудно.

Если б ему дали побольше саней, то стал бы просить ещё копателей, но возов не хватало, а на имеющиеся два вместе с ним и возчиками помещались не больше одиннадцати живых и пять трупов.

Верну прямо в казарму!

Забирай! - с облегчением, что избавился от навязанного: пусть теперь за его действия отвечает другой - сам захотел! - ответил «начальник» Ромадина и в придачу, чтобы не выглядело странным, что отдаёт лишь одного, предоставил непосредственного подчинённого.

Возвращаясь к своим могильщикам, начпохком увидел, как организованные новым прытким помощником его подчинённые тащат где-то сворованную рогожу, чтобы завёртывать тела.

Быстро обшарив на одежде Колчака карманы в поисках возможных оставленных записей, в одном из них Ромадин обнаружил только немного помятую коробку с единственной папиросой и, смяв её до конца, чтобы раскрошить до табака, тут же вернул на прежнее место.

Глаза бывшего Верховного правителя были полузакрыты, и бывший подчинённый закрыл их полностью. Пока тело не окоченело, Ромадин сложил руки адмирала на груди и увидел, что на него с изумлением смотрит боец похоронной команды.

Так у нас, у русских, принято! - строго ответил Ромадин на молчаливый вопрос и приказал: - Неси рогожу!

Зачем заворачивать?! Рогожа сгодится на другое! - сказал подошедший начпохком своему новому подчинённому.

Да чтобы солома в санях не пропиталась кровью, и запах не привлёк голодных волков! - ответил тот, проявив не городскую смётку, и объяснил начальнику: - Я служил в мясной лавке, и приходилось из деревень перевозить туши...

На самом деле, крови из тел вытекло мало - она замёрзла на выходе, и только отдельные красные пятна на белом, пустые гильзы и затоптанный снег свидетельствовали о расстреле.

Ещё раньше, так, чтобы никто не видел, Ромадин поднял одну гильзу и положил в карман.

Как доказательство.

Тело расстрелянного адмирала он бережно завернул в рогожу и, держа за плечи и поддерживая голову, чтобы не болталась, вместе с красноармейцем, который нёс за ноги, погрузил на сани.

Ромадину и его «товарищу» по роте как чужим пришлось ехать на возу с телами - лицом к ним, а тот от суеверного страха мелко и часто крестился, но, к радости спутника, всю дорогу молчал.

Зимний день короток, а потому смеркаться собиралось рано, и начпохком, к удовольствию Ромадина, отмечавшего время и фиксировавшего путь, после пяти с небольшим вёрст решил дальше не ехать, а закопать где-то поблизости, но в стороне от дороги.

Землю пришлось рубить топорами, и Ромадин начал готовить могилу для Колчака.

Зачем?! Всех в одну! - сказал начпохком, а подчинённый, показав свой опыт в захоронении покойников, ему ответил:

Одна для четырёх - нормально улягутся, а для пятого придётся очень глубоко рубить… И могут пораниться… Легче другую, ближе к поверхности!

Так и захоронили: тело Верховного правителя России адмирала Колчака лежит в отдельной могиле, и среди земли, покрывшей его, есть горсть, которую бросил в могилу офицер контрразведки при Штабе Верховного Главнокомандующего полковник Ромадин.

От своих.

Когда закончили дело , сумерки стали глубокими, а в город въехали почти в темноте.

Как обещано комроты, данных взаймы собирались везти до казармы, но на полпути Ромадин предложил их высадить - недалеко и дойдут пешком. К тому же согреются!

Зайдя за угол ближайшего дома, он вдруг остановился и, помотав головой, сказал спутнику - второму красноармейцу.

Кто и почему хотел освободить Верховного правителя России

Вечером 15 января 1919 года на вокзале в Иркутске чехословаки выдали адмирала Колчака эсеровскому Политцентру. По делу бывшего Верховного правителя создали чрезвычайную следственную комиссию из трех человек. Они настраивались на неспешный ритм, заранее планировали вопросы. Однако вскоре размеренная работа была скомкана: уже 23 января Политцентр бескровно уступил власть большевистскому ревкому. Теперь допросами Колчака стал руководить большевик Чудновский.

Чекист и адмирал: враги

Об этом человеке известно немного. Родился Самуил Гадлевич в 1889 году в Бердичеве, в бедной еврейской семье. Как и большинство ниспровергателей, ни образования, ни ремесла не имел (в графе «Профессия» они писали «революционер»). Был учеником в кожевенной мастерской. В раннем возрасте включился в подрывную деятельность. Арестовывался, отбывал ссылку. Февральскую революцию 1917 года встретил в Киеве, где вступил в партию большевиков.

В мае 1918 года - на военно-снабженческой работе в Поволжье. Из Москвы в 1918 году послан в Забайкалье (можно предположить, что за линию фронта был заброшен с секретным заданием - нес подпольщикам деньги и литературу). В районе Иркутска попал в плен. Из тюрьмы освобожден Политцентром 27 декабря 1919 года.

Об адмирале нынче немало написано. И все же нелишне хотя бы кратко напомнить, какой высокопоставленный узник 22 дня содержался в Иркутской губернской тюрьме.

Александр Васильевич Колчак, православный, 46 лет. Из старинного военного рода. Воспитанник Морского кадетского корпуса. Участник двух арктических зимовок и трех экспедиций (одна была поисково-спасательной). Автор нескольких научных трудов. Член Русского географического общества. Участник Русско-японской войны. В плен попал раненым. Инициатор создания Морского генштаба.

Теоретик и практик минно-торпедного дела. Накануне начала мировой войны предусмотрительно заминировал Финский залив, совершал успешные рейды к портам противника. Прошел офицерский путь от мичмана до адмирала. Командовал кораблями, дивизией, Черноморским флотом. Отец троих детей (двое погибли в детстве). Во время Гражданской войны - Верховный правитель и Главнокомандующий сухопутными и морскими силами России.

Награды: Большая Золотая (Константиновская) медаль, Георгиевское оружие - золотая сабля с надписью «За храбрость», «Оружие храбрых» - Золотой кортик, два ордена Святого Владимира IV и II степеней, два ордена Святой Анны с надписью «За храбрость» и II степени, орден Святого Станислава II степени «с мечами» («мечи» были пожалованы и к ранее полученному ордену Св. Владимира), два ордена Святого Георгия IV и III степеней, серебряная медаль и нагрудный знак за оборону Порт-Артура.

В первые дни допросов участь адмирала уже была решена. Теперь историками досконально установлено: тайный приказ исходил от Ленина. Примечательно: сознавая значимость личности Колчака, в цепи Ленин - Склянский - Лапиньш - Смирнов - Ширямов - Чудновский каждый прямо или косвенно снимал с себя ответственность, так было и при убийстве царской семьи.

Мемуары палача

Об отношениях между жертвой и палачом можно догадаться. По словам зам. председателя комиссии Попова, адмирал на допросах «держался как военнопленный командир, проигравший кампанию армии, и с этой точки зрения держался с полным достоинством». А Чудновский, думается, комплексовал из-за малого роста. Наверняка его раздражало и достойное поведение узника на 15 лет его старше, и нерешительность ревкома (Чудновский к расстрелу предложил 18 человек, а Ширямов оставил двоих - Колчака и Пепеляева). Впрочем, внимательному читателю о многом скажут опубликованные в 1961 году воспоминания Чудновского (сохраняя авторскую орфографию и грамматику, в небольшом фрагменте лишь выделим две фразы):

«...Убедившись, что на постах стоят свои люди, лучшие дружинники, я направился в одиночный корпус и открыл камеру Колчака. «Правитель» стоял недалеко от двери. Видимо, Колчак был наготове, чтобы в любую минуту выйти из тюрьмы и начать «править». Я прочел ему приказ ревкома. После этого ему одели наручники.

А разве суда не будет? Почему без суда?

По правде сказать, я был несколько озадачен таким вопросом. Удерживаясь, однако, от смеха, я сказал:

Давно ли вы стали сторонником расстрела только по суду?.. Пока делались распоряжения о выделении 15 человек из дружины, охранявшей тюрьму, доложили, что Колчак желает обратиться ко мне с какой-то просьбой.

В чем дело?

Прошу дать мне свидание с женой... Собственно, не с женой, - поправился он, - а с княжной Темиревой.

Какое же имеете вы отношение к Темиревой?

Она очень хороший человек, - отвечает мне Колчак. - Она заведовала у меня мастерскими по шитью солдатского белья.

Хотя окружающая нас обстановка не располагала к шуткам и смеху, но после слов Колчака никто из товарищей не мог удержаться - все расхохотались.

Свидания разрешить не могу, - говорю Колчаку. - Желаете ли вы еще о чем-нибудь попросить?

Я прошу сообщить моей жене, которая живет в Париже, что я благословляю своего сына.

Сообщу...»

(При всем своем цинизме Чудновский не мог не знать, что последнее желание приговоренного должно быть исполнено. Тем не менее Колчаку отказал.)

Казнь стала легендой

Казнь адмирала по прошествии лет стала легендой. Отличить правду от выдумки подчас невозможно (чего лишь стоит утверждение «Комсомольской правды», что в иркутском музее хранится одежда и белье расстрелянного). Разнятся время и место расстрела (хотя при желании установить это возможно с точностью до часа и метра). Но одно обстоятельство до сих пор передается из поколения в поколение - об этом рассказал и Никита Михалков в телепередаче, опираясь на архивные документы.

Перед казнью Колчак спросил Чудновского, в каком тот звании. Чудновский раздраженно ответил: комиссар. Тогда Колчак напомнил, что по званию он - флота русского адмирал. А по артикулу, командовать экзекуцией может либо старший, либо равный по званию. И предложил: командовать расстрелом он станет сам.

Так, повинуясь его приказанию, в ночь с 6 на 7 февраля 1920 года на кладбище за тюрьмой конвой дал залп (а после - еще два «для верности»). Тело адмирала спустили под лед в Ангару. В тюрьму привезли его вещи: шинель, папаху, френч, носовой платок, расческу, золотое обручальное кольцо и Георгиевский офицерский крест. Как и с царской семьей, расправа свершилась без следствия и суда - потаенно.

На этот счет в постановлении ревкома было сказано, что белые требуют выдачи Колчака, а в городе, видимо, готовится восстание. Действительно, угроза штурма белогвардейских частей была настолько реальной, что большевики спешно начали эвакуацию. По свидетельству очевидца, «объявлено о реквизиции лошадей и саней для перевозки клади, увозимой из города. Сегодня ночью и днем по Большой улице - нескончаемые обозы клади и припасов, все везут по Якутскому тракту. Увезли сотни миллионов серий американских, все золото и серебро, чтобы каппелевцам ничего не досталось. Большая улица вся усыпана сеном, будто постоялый двор...»

Что до заговора - он действительно был: есть сведения о двух попытках освобождения адмирала (и эта тайна еще ждет своего исследователя). А потом чехи потребовали, чтобы белым дали коридор: трое суток на восток мимо Иркутска шли войска. Измотанные, больные, обмороженные - но это все еще была сила...

Иркутская ЧК номер два

11 февраля осадное положение сняли. А 17 февраля Самуил Чудновский стал председателем вновь созданной (второй по счету) Иркутской губернской ЧК, которой руководил до сентября. И снова были аресты, облавы, обыски и, конечно, расстрелы. Хватило работы и прибывшему в марте трибуналу 5-й армии, который первым делом расследовал убийство 31 заложника на ледоколе «Ангара».

Перед судом предстали разысканные участники злодеяния: семеновские офицеры Годлевский, Колчин и Курдаев, офицеры Иркутского гарнизона Люба и Грант, контрразведчики Черепанов, Филин, Полканов, Цыганков, Вербицкий. Не удалось захватить Скипетрова (никаких его следов в архивно-следственных делах не обнаружено). Позднее были арестованы полковник Сипайло и тот самый казак Лукин, который лично убивал людей колотушкой, - они также были приговорены к высшей мере наказания.

Ревтрибунал также принял дела на участников подпольной офицерской организации Эллерц-Усова. Была вскрыта измена бывшего генерала Попова, штабного работника Центросибири, но связанного с белым подпольем и снабжавшего его секретными сведениями.

Еще через трибунал наказали многих уголовников, совершивших убийства, разбои, грабежи. Из газет иркутяне с удовлетворением узнали, например, что кара настигла так называемых «кошевников». Эти бандиты еще недавно наводили страх: они на людей, шедших по тротуару, на ходу из проезжающей кошевки набрасывали удавки...

А судьбы участников расстрела адмирала сложились по-разному. Чудновский служил в карательной системе Томска, Новониколаевска, Смоленска. С 1928 года - председатель Уральского, а позднее и Свердловского областных судов. С 1934 года - председатель Обь-Иртышского, а с 1935 года - Ленинградского областных судов.

В 1938 году арестован и расстрелян в Москве. Председатель бурятской секции Иркутского ревкома Михей Ербанов впоследствии 15 лет работал первым председателем правительства Бурят-Монгольской АССР. Но во время репрессий также был расстрелян своими. Блатлиндер в Иркутск пробрался по заданию партии. Здесь Ербанов выправил документы - отныне и навсегда Борис Блатлиндер стал Иваном Бурсаком. Освободившись из тюрьмы, стал командовать гарнизоном. В 1969 году опубликовал мемуары о казни Колчака. Скончался, по-видимому, после 1970 года.

Комендант тюрьмы В.Ишаев в 1926 году тоже написал воспоминания («Уральская новь» № 3, Свердловск) - и на этом следы его обрываются.

Как убили Колчака (несколько вариантов интерпретации событий)

"Мы вошли в камеру к Колчаку и застали его одетым - в шубе и шапке, - пишет И.Н. Бурсак (Иван Николаевич Бурсак, участник Февральской и Октябрьской революций в Петрограде, в Красной Армии находился с начала 1918 года. В 1920 году он являлся комендантом г. Иркутска и так описывает события. 3 февраля Чрезвычайная следственная комиссия представила ревкому список на 18 человек, содержавшихся в тюрьме. В том списке значились А.Колчак, В. Пепеляев и другие наиболее отличившиеся зверствами против рабочих и крестьян главари белогвардейщины. Председатель Чрезвычайной следственной комиссии С.Чудновский и комендант Иркутска И.Бурсак настаивали на расстреле всех 18 белобандитов. Однако военно-революционный комитет с ними не согласился и вынес приговор о расстреле только Колчака и Пепеляева. ("Известия Иркутского Военно-революционного комитета". 8 февраля 1920г.).
- Было такое впечатление, что он чего-то ожидал. Чудновский зачитал ему постановление ревкома. Колчак воскликнул:
- Как! Без суда?
Чудновский ответил:
- Да, адмирал, также как вы и ваши подручные расстреливали тысячи наших товарищей.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в камеру к Пепеляеву. Этот тоже был одет. Когда Чудновский зачитал ему постановление ревкома, Пепеляев упал на колени и, валяясь в ногах, умолял, чтобы его не расстреливали. Он уверял, что вместе со своим братом, генералом Пепеляевым, давно решил восстать против Колчака и перейти на сторону Красной Армии. Я приказал ему встать и сказал: - Умереть достойно не можете...
Снова спустились в камеру Колчака, забрали его и пошли в контору. Формальности закончены.
К 4 часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все время вел себя спокойно, а Пепеляев - эта огромная туша - как в лихорадке.
Полнолуние, светлая морозная ночь. Колчак и Пепеляев стоят на бугорке. На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
- Пора.
Я даю команду:
- Взвод, по врагам революции - пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так "верховный правитель всея Руси" адмирал Колчак уходит в свое последнее плавание...".
("Разгром Колчака", военное издательство Министерства обороны СССР, М., 1969, стр.279-280, тираж 50 000 экз.).

Где убили адмирала Колчака
и куда делся золотой запас России

Существует устоявшаяся версия, что Колчак был расстрелян на берегу Ушаковки, неподалеку от Знаменского монастыря. Именно там сейчас стоит крест, установленный иркутскими казаками.
Однако факты, сохранившиеся в спецфондах КГБ, свидетельствуют о том, что Верховного правителя убили прямо в тюрьме, в предместье Рабочем.
Геннадий Белоусов, ветеран службы Госбезопасности, занимался историей этого вопроса и нашел архивные материалы.
В 1920 году при Временном совете управления Прибайкалья была создана служба безопасности, во главе которой стоял некто Калашников.
Служба начала свою деятельность с мероприятий по задержанию колчаковских и сычовских карателей, участвовавших в зверской расправе над 31 заключенными на Байкале, на ледоколе "Ангара".
Ею было организовано и наблюдение за передвижением эшелона, в котором находился Колчак. Сопровождавшие его чехи по прибытии в Иркутск (15 января 1920 г.) передали адмирала, руководителей колчаковского совета министров и генералитета сотрудникам калашниковской контрразведки. Комдив Нестеров и комиссар Мерхалев доставили его со свитой в городскую тюрьму на Ушаковке.
6 февраля 1920 года в связи с подходом к Иркутску дивизии отступавшей колчаковской армии и страхом захвата города и освобождения Колчака конвойская команда службы безопасности расстреляла Колчака и часть его правительства и генералитета прямо в тюрьме.
Геннадию Белоусову лично приходилось слышать от родственников участников карательной команды (в частности, от Вагановой Марии), что Колчака и его генералитет на берег Ушаковки не выводили - боялись захвата. Адмирала со свитой расстреляли в подвале тюрьмы, а затем трупы опустили под лед.
Сохранилась легенда о том, что перед смертью, выкурив последнюю папиросу, адмирал бросил свой золотой портсигар расстреливавшим его красноармейцам: "Пользуйтесь, ребята!"
Несмотря на то что Колчак владел 500-тонным золотым запасом России, и вполне мог купить себе и жизнь, и свободу, он не воспользовался деньгами Родины по причине исключительной честности.
Адмирал вез золотой запас в спецэшелоне из 18 вагонов в 5143 ящиках и 1678 мешках. Все эти сокровища вместе с верховным правителем сняли с эшелона в Иркутске, а потом под усиленной охраной сотрудников особого отделка 5-й армии переправили в Москву, где его принял Ленин.

Телеграмма: Ленин - Склянскому:
"Пошлите Смирнову (РВС-5) шифровку: "Не распространяйте никаких вестей о Колчаке. Не печатайте ровно ничего. А после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске".
Подпись: "Ленин" (шифром). "Беретесь ли сделать архинадежно?"

Расстрел А.В.Колчака

7 февраля около 5 часов утра адмирал Колчак и премьер-министр Пепеляев были выведены из тюрьмы на окраину города и расстреляны. Существуют различные рассказы о последних минутах адмирала Колчака; все они свидетельствуют, что он умер так же смело и честно, как всегда жил.

Решение о бессудной казни принял Иркутский ревком. Председателем Иркутского ревкома в то время был Янкель Шумятский. Кроме убийство А. В. Колчака санкционировали комендант Иркутска Иван Бурсак и член Военкома Лазарь Левинсон. В качестве палача выступил Самуил Чудновский. В газете «Советская Сибирь» был напечатан следующий рассказ палача, руководившего убийством А.В. Колчака:

«В начале февраля 1920 года, когда Иркутску грозило наступление белогвардейцев, я сообщил председателю революционного комитета Ширенкову, что, по моему мнению, необходимо без суда убить Колчака и двадцать других белых лидеров, которые попали в наши руки. Мое предложение было принято, и рано утром 5 февраля я поехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда?», - спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака. На вопрос, имеет ли он какую-либо последнюю просьбу, он ответил: «Передайте моей жене, которая живет в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына». Я (Чудновский) ответил: «Если не забуду, то постараюсь исполнить Вашу просьбу».

Как только я оставил Колчака, один из часовых позвал меня назад и спросил, может ли он позволить заключенному выкурить последнюю папироску. Я разрешил, через несколько минут бледный, возбужденный часовой выбежал в коридор и сказал мне, что Колчак пытался отравиться, приняв капсулу, которая была у него завязана в носовой платок.

Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.

Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев, короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами, имел вид трупа.

Наши товарищи выпустили первый залп и затем для верности второй - все было кончено».

Контр-адмирал М.И. Смирнов. Александр Васильевич Колчак (краткий биографический очерк). Издание Военно-морского союза (От Военно-морского союза). Опубликовано: Париж, 1930. Здесь цитируется по кн.: Окрест Колчака: документы и материалы. Составитель доктор исторических наук, профессор А.В. Квакин. М., 2007. С. 175-176.

Расстрел Колчака: свидетельство очевидца
В редакцию обратился Владимир Зенченко, который долгое время жил по соседству с одним из участников казни адмирала
После серии публикаций о памятнике адмиралу Колчаку журналисты "СМ Номер один" потеряли покой. Редакция каждый день получает по несколько писем, в которых читатели высказывают свое мнение об адмирале. Постоянно звонят читатели и делятся своими мыслями о проекте памятника. А несколько дней назад к нам обратился Владимир Петрович Зенченко. Оказалось, что он лично был знаком в одним из семи железнодорожных слесарей, которые расстреливали Александра Васильевича. Маленьким мальчиком он не меньше десяти раз слушал рассказ, как казнили адмирала.

Колчака высадили из поезда, перевели по льду через Ангару. На правом берегу реки, возле Курбатовских бань, адмирала ждал грузовик. На нем арестованного довезли до тюрьмы, возле которой и расстреляли. Подо льдом тело вынесло в Ангару, и нет никаких сведений, что его кто-то нашел. Прямоугольниками с точками Владимир Зинченко обозначил места, где, по его мнению, должен стоять памятник.

Убийца Колчака рассказывал о казни только высокопоставленным коммунистам
- Для меня Колчак - образец высоконравственного человека, - говорит Владимир Петрович. - То, что он сделал для России, трудно переоценить. Люди должны знать о нем, должны помнить таких, как он. Я настоящий коммунист и до сих пор состою в партии, поэтому меня трудно заподозрить в необъективности.

Мой отец был из слесарей. Работал на Иннокентьевской станции паровозного депо в Иркутске II. Он всегда поддерживал таких же рабочих, как сам. Когда отца назначили руководителем фабрики в Усолье-Сибирском, где делали фанеру для самолетов, он разрешил в одном из домиков во дворе жить чернорабочему Солуянову. К сожалению, уже не помню, как его зовут. Зато хорошо помню имена его трех сыновей, с ними мы играли. Так вот оказалось, что этот Солуянов был одним из семи расстреливавших Колчака в 1920 году.

К нам домой постоянно приезжали высокие партийные работники из Иркутска и Москвы. У них всегда была одна просьба к отцу - позвать Солуянова, чтобы тот рассказал, как на самом деле был расстрелян Колчак. Я был совсем мальчишкой, сидел на диване и чуть дыша слушал один тот же рассказ Солуянова. Партийные работники сидели за большим столом, пили чай. Солуянову же ставили табуретку около двери. Он почему-то каждый раз садился на порог.

Перед смертью Колчак долго смотрел на Полярную звезду

По его словам, охрану в тюрьме, где сидел Колчак, сменили за день до его расстрела. Дело было рано утром. В камеру к Колчаку пришли ровно в четыре часа и сказали, что есть постановление местного революционного комитета о том, чтобы его расстрелять. Он спокойно спросил: "Что, без суда?" Ему ответили, что без суда. Потом оставили адмирала в камере, а сами пошли к председателю его правительства Пепеляеву. Тот, когда узнал о казни, сразу бросился на колени и стал просить прощения, умолять о пощаде.

Сначала вывели из камеры Пепеляева, потом вывели Колчака и повели их на Ушаковку. В пятидесяти метрах от тюрьмы была прорубь, где обычно полоскали белье. Из семи сопровождавших Колчака только один был с карабином. Он освободил прорубь ото льда. Колчак все время оставался спокойным, не сказал ни одного слова. Его подвели к проруби и предложили встать на колени.

По словам Солуянова, адмирал молча бросил шинель на меху около проруби и выполнил требование. Все это время он смотрел на небо в сторону севера, где ярко горела звезда. Мне кажется, что Колчак смотрел на полярную звезду и думал о чем-то своем. Приговор, конечно, никому не зачитывали. Самый главный у них сказал: "Давай так шлепнем - что церемонию разводить?"

Сначала расстреляли Колчака. К его затылку все семь человек приставили револьверы. Солуянов так испугался, что при нажатии на спусковой крючок закрыл глаза. Когда после выстрелов открыл их, то увидел, как шинель уходила под воду. Второго расстреляли немного позже. Потом все вернулись в тюрьму и уже там составили протокол, расписав казнь поминутно.

Протокол составили в пять часов. В нем сказано, что Колчака расстреляли на Ушаковке. Конкретное место не описано. Судя по времени, после того как о расстреле объявили Колчаку и составили протокол, прошел один час, казнь была недалеко от тюрьмы. К тому же потом гражданская жена адмирала писала в своих дневниках, что выстрелы были недалеко от тюрьмы.

Где и когда умер Солуянов, я не знаю. Он любил выпить. Возможно, умер именно от этого своего пристрастия. Те, кто приказывал казнить Колчака, были расстреляны в 1937-1938 годах. О причинах быстрой расправы над Колчаком теперь можно только догадываться. В архивах об этом ничего не говорится. Постановление о расстреле адмирала вынес Иркутский политцентр, который состоял из эсеров и меньшевиков. В феврале к городу стремительно продвигалась 30-я дивизия Красной армии. Возможно, чтобы сохранить себе жизнь и показать, что они не с Колчаком, члены политцентра вынесли свое решение. Возможно, боялись, что Колчака освободят остатки дивизии Каппеля, которые вели бои недалеко от Иркутска.

Колчак дорожил жизнью каждого человека

А почему вы считаете Колчака высоконравственным человеком?

Об этом говорит вся его жизнь. Да и то, как он вел себя в последние дни своей жизни. Поезд Колчака вместе с золотым запасом России сопровождали чехи, которые стремились на Дальний Восток, чтобы морем попасть на родину. Их встретил отряд черемховских рабочих. Они предупредили, что если чехи не отдадут Колчака, то будут взорваны три моста. А это означало, что домой они уже никогда не попадут. После этого большевикам никто не мешал арестовывать адмирала. Как бы повел себя обычный человек? Наверное, убежал бы. А Колчак приказом передал власть Деникину и велел все золото в целости и сохранности отдать большевикам. Золотой запас России к Колчаку попал, когда его войска заняли Казань. Золото готовили к погрузке на баржи для отправки в Астрахань. Туда, где действовали интервенты и мародеры. Скорее всего, золото увезли бы из России. А так оно было описано, составлен точный список - всего 28 вагонов. Так вот все эти 28 вагонов были переданы большевикам в Иркутске, о чем есть соответствующие документы.

А то, что он сделал для России как ученый? По сути именно он открыл для мира Северный морской путь. В поисках экспедиции Толля он потерял половину зубов, был обморожен. За свою стойкость был награжден Большой Константиновской медалью, высшей медалью за полярные исследования. О героической доблести Колчака на Русско-японской войне говорили даже сами японцы. Уже после сдачи Порта-Артура Колчак со своей батарей продолжал отстреливаться и только раненым был схвачен в плен. Японцы, чтобы показать свое уважение к его храбрости, построили две шеренги самураев и пронесли через них на носилках Колчака.

Во время Первой мировой войны на Балтийском море его корабль потопил пять немецких кораблей, не потеряв ни одного моряка. На Черном море при нем было потоплено пять подводных лодок Германии, и опять же ни один моряк не погиб. Он очень бережно относился к людям, ценил каждого человека. Когда его офицеры расстреляли трех депутатов Учредительного собрания и Колчак об этом узнал, то приказал отдать виновных под суд.

Памятник должен стоять около Вечного огня
- Теперь самое главное, для чего вам звонил. Сейчас идет поиск места для памятника Колчаку. Я изучал исторические документы, просмотрел все места в Иркутске, которые связаны с Колчаком, и пришел к выводу, что самым хорошим местом для памятника является набережная около Вечного огня. Ведь именно здесь его ждала машина - он от вокзала шел через Ангару с конвоем, когда его переводили в тюрьму. Здесь, можно сказать, Колчак сделал последние свои шаги. С набережной возле Вечного огня можно увидеть Знаменский монастырь, около которого стоит крест Колчаку; вокзал, куда привезли адмирала; место, где стоял состав с золотом. Я хочу, чтобы городские власти подумали над моим предложением.

Досье
Владимир Петрович Зенченко родился 30 октября 1931 года в Усолье-Сибирском. Там же закончил школу. В 1948 году поступил в горный институт (нынче политехнический университет). С 1955-го по 1992 год занимался поисками урановых месторождений. В 1970 году удостоен Ленинской премии за вклад в науку. Именно он открыл и потом дал название Краснокаменскому месторождению урана в Читинской области. На сегодня Краснокаменское месторождение - самое крупное в мире и единственное в России. Сейчас Владимир Петрович на пенсии, дважды женат, вырастил трех сыновей, которые пошли по стопам отца и стали инженерами.